Ситуация в области подросткового чтения в России и мире давно характеризуется как кризисная: читают мало, прочитанное понимают плохо. Среди причин кризиса чаще всего называют визуализацию культуры и распространение «экранных» носителей информации, восприятие текста с которых провоцирует скользящее, фрагментарное чтение. Однако филологи считают преувеличением сведение проблемы «дефектного» восприятия текста и низкого интереса к чтению у подростков влиянием современных устройств.

«Изучение истории чтения в России убеждает в том, что «скользящее», неглубокое чтение — проблема далеко не «новая», возникшая в эпоху гаджетов и интернета, — сообщила профессор кафедры русской и зарубежной литературы ТюмГУ Татьяна Обласова.- А если говорить о читательских предпочтениях, то исследования в области социологии чтения доказывают: современный школьник-читатель мало чем отличается от сверстников, живших 150 лет назад. Юных читателей по-прежнему увлекает фантастика, необычные обстоятельства, событийность, детективность, наличие приключенческого элемента, яркий герой, и совсем не привлекают душевные и физические страдания, нравственные искания и смерть».

Объяснения же, по мнению специалистов, следует искать, во-первых, в общих закономерностях восприятия художественного текста человеком. И здесь, как установлено психолингвистикой, влияние оказывает как прошлый субъективный опыт личности, так и потребности, мотивы и цели, которые побудили человека обратиться к данному тексту. Во-вторых, в возрастных особенностях. «Возрастной эгоцентризм провоцирует сосредоточенность подростков на сюжетно-событийной стороне произведения и определенных темах — любви, самореализации — в ущерб эстетической составляющей и авторской концепции, а в классическом произведении именно две последних являются наиболее значимыми. Отсутствие динамичного сюжета и яркого положительного героя как бы обесцвечивает текст для подростка. При этом подросток настроен на отыскивание в тексте исключительно «своего», близкого, знакомого, которое и опознается как понятное, в отличие от «нового». Объем же опознанного как «свое» зачастую ограничен, поскольку находится в зависимости от объема и содержания личностного опыта подростка», — пояснила Т. Обласова.

При этом механизм превращения прочитанного в полезный личностный капитал остается непонятным школьнику: ведь классическая литература не дает образцов для подражания и однозначных очевидных рецептов счастья, не предполагает идентификации читателя с положительным героем, дающей, пусть иллюзорное, но психологически комфортное ощущение собственной значимости, такое важное в этом возрасте. И даже сиюминутной пользы в виде эстетического удовольствия от погружения в художественный мир классического произведения подростки испытать не могут.

Следует учитывать, по мнению филологов, что и само чтение объемных классических текстов в эпоху скоростей и больших объемов информации воспринимается скорее как излишество, чем необходимость. Потому нелюбовь подростков к классическим произведениям естественна и нормальна.

Таким образом, успех приобщения школьников к русской классике зависит не только от качества обучения ее чтению в школе как таковому, но и от целого ряда других факторов: обогащения личностного опыта обучающихся в целом, развития мышления, готового к постижению нового и «другого», преодоления самозамкнутости, герметичности личности, считают специалисты.